Иоанн (Булин), епископ Печерский

18 октября 1940 г. к дому № 11 по ул. Монастырской (ныне Мира) подъехал «черный ворон»; у епископа Печерского Иоанна (Булина) в присутствии Ринусова Н.С., Купки Эльмара (сотрудника НКВД) и Булина В.А. был произведен обыск; после чего Владыка Иоанн был увезен в Таллиннскую тюрьму НКВД, из которой через 2 недели он пропал навсегда.

О Владыке я слышала столько, сколько приезжала в Печоры: с 1976 года несколько раз в год. Говорили с уважением, с любовью, с восторгом, с почтением, редко — с завистью, но никогда ничего ни от кого — ни слова порочащего его нравственность, духовность, культуру, религиозность, церковность. Не могла его Забыть и советская власть: в музее г. Печоры под его фотографией значилась подпись: «Епископ Печерский Иоанн (Булин) — монархист, контрреволюционер, антисоветчик». Клеймо по всем нормам советского времени периода репрессий. В то время оно обычно ставилось церковникам, интеллигентам, работящим и хозяйственным людям. Говорило оно о том, что человек был репрессирован, но как? Где?

Так как одновременно с Владыкой были арестованы, осуждены по ст. 58-10,11 УК РСФСР и отправлены в лагеря на длительные сроки его брат Виктор Александрович Булин, племянник Феликс, друг — адвокат Михаил Петрович Шувалов, иподиакон Николай Павлович Златинский, то считалось, что Владыка Иоанн был этапирован в лагерь, где и умер. В 1992 г. он был реабилитирован. Но куда он исчез, в какой лагерь? Все это осталось загадкой. И вот в прошлом году старцы благословили меня найти следственное дело епископа Иоанна и подготовить публикацию о нем, как о достойнейшем святителе, собрав нужные для этого сведения.

Через месяц моих поисков я держу в руках объемную папку следственного дела № С-5680 со штампом «Дело с расстрелом». Вот и ответ на все вопросы. В начале дела конверт с фотографией, на ней — бритый мужчина с измученным лицом. 323 листа протоколов допросов, за которыми пытки и истязания, страдания чело-, века, так много сделавшего для Церкви, в конце приговор, вынесенный на суде без прокурора и адвоката, по ст. 58-4 УК РСФСР. Статья эта в редакции 1926 г. звучит так: «Оказание каким бы то ни было способом помощи той части международный буржуазии, которая, не признавая равенства коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системы, стремится к ее свержению, …влечет за собой — лишение свободы на срок не ниже 3-х лет… с повышением, при особо отягчающих обстоятельствах вплоть до высшей меры социальной защиты — расстрела…». Что же за личность — Владыка Иоанн, который «удостоен чести» быть расстрелянным по ст. 58-4?

Еще в XVIII в. Императрица Елизавета Петровна переселила 200 семей с Дона в пос. Выпсу близ п. Ряпина для работы на бумажной фабрике. Переселенцы сначала держались особняком и обосновали, как бы, свой поселок «Папрекюла» (бумажная деревня). Для них была построена церковь в честь св. прав. Захарии и Елизаветы. Фабрика располагалась в п. Ряпина, а п. Выпсу входил в состав Ряпинской волости на берегу р. Выханду, по противоположному берегу которой проходила тогда граница сетумяэ (земли сету) — эстонцев, принявших православие, и составивших обособленную этническую группу со своеобразной культурой и языком.

Прадед епископа Иоанна — Георгий был участником Отечественной войны 1812 года, служил в разведке. Дед Максим имел каменную мастерскую, перешедшую к отцу Владыки — Александру, женатому на русской девушке Ольге Беляевой. От этого брака родилось 6 детей, старшим из которых был Николай (1 марта 1893 г.). Дети общались на 2-х языках: русском и эстонском. Семья была религиозная: сестра отца — монахиня Ювеналия подвизалась в Иоанно-Предтеченском монастыре г. Пскова.

С 6-ти лет Коля помогал в церкви во время богослужений, с 8-ми читал по памяти «Трисвятое». В п. Выпсу Коля окончил начальную школу (1901-1903). В 1904 г. 2-х классную Радамскую министерскую школу. В 1905 г. он поступил в Рижское духовное училище, по окончании его в 1909 г. — в духовную семинарию, которую окончил в 1915 г. по первому разряду, т.е. с отличием.

Имея прекрасные способности, юноша решает продолжить учебу в Санкт-Петербургской Духовной Академии. После 1-го курса его по жребию призвали в армию, т.к. шла 1-я мировая война. Николая отправили учиться в Петергофскую школу прапорщиков, которую он успешно окончил.

Николай Александрович в чине офицера-прапорщика воевал в Бессарабии и Буковине. В 1917г. освобожден от армии в связи с приказом Главнокомандующего, и вернулся в Петроградскую академию. По этому приказу Николай Александрович имел право преподавать в высших или средних учебных заведениях, но он хотел закончить полный курс Духовной академии.

21 мая 1918г. студент 2-го курса Николай Булин в возрасте 25 лет принимает постриг в мантию от руки ректора, епископа Ямбургского Анастасия (Александрова) в честь свт. Иоанна, митрополита Тобольского.

25 мая был рукоположен во иеродиакона, а 12 сентября в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры митрополитом Петроградским и Гдовским Вениамином (Казанским) — во иеромонаха.

После рукоположения о. Иоанн был направлен в Петроградскую губернию в Ведриловский женский монастырь в честь Покрова Божией Матери, где псаломщиком был его дядя по матери.

В это время в Петрограде усилились гонения на верующих, начались аресты, академия закрылась, о. Иоанн успел закончить лишь 2 курса. У него открылся туберкулез легких и молодой батюшка в районе станции Новоселье перешел в Эстонию к родителям. В апреле 1919 г. архиепископом Псковским Евсевием был назначен служить в д. Зачеренье Печорского района.

20 октября 1920 г. иеромонах Иоанн был определен в число братии Псково-Печерского монастыря и получил должность наместника. Этот, и без того ответственный пост, осложнялся тем, что по Тартускому мирному договору от 2 февраля 1920 г. граница между Эстонией и Россией отодвинулась восточнее Печор,

Известное своими шовинистическими тенденциями. Эстонское правительство стало оказывать давление на русских, на Русскую Православную Церковь. Кроме этого настоятель столкнулся с трудностями другого характера: монастырь был сильно поврежден во время войны, в него заходили немцы.

Учитывая политическое положение и националистические взгляды Эстонского правительства, Патриарх Тихон даровал Православной Церкви в Эстонии автономию, но архиепископ Ревельский Александр (Паулус) совместно с Эстонским правительством добились у Вселенского Патриарха Мелетия (Метаксиса) автокефалии. Архиепископа Александра Патриарх Мелетий, при этом, хиротонисал в митрополиты. Псково-Печерский монастырь оказался в крайне затруднительном положении.

6 декабря 1920 г. мит. Александром настоятель Иоанн был возведен в сан архимандрита. По принятому в Эстонской Республике закону об отделении Церкви от государства духовенство, как сословие, было объявлено ликвидированным. Чтобы власти не могли закрыть монастырь, настоятель принимает единственно правильное решение — зарегистрировать его как «Успенскую трудовую общину».

Община содержала себя за счет доходов от свечного завода и выделки церковного вина из ягод. Некоторые монахи занимались ремеслом: в келиях стояли швейные машинки и портняжные столы. Пытались разводить скот и птицу. Из 200 га земли у монастыря осталось лишь 70, все остальные земли были национализированы.

После регистрации общины часть земли монастырю дали в аренду. Но условия были крайне не выгодные. Братия монастыря состояла лишь из нескольких человек престарелых иеромонахов и диаконов, некоторые из них были неграмотные. Монастырские постройки и храмы стояли не ремонтированные в течение многих лет. Во время войны в трапезной размещалась рота эстонских солдат, остальные помещения трапезного корпуса были заняты под солдатские службы. В настоятельном доме располагались гражданский суд, землеустроительная комиссия, городские жители.

От пулевых и осколочных пробоин пострадали крыши зданий. Нужда доходила до такой степени, что новый настоятель вынужден был обратиться в Спасо-Преображенский Валаамский монастырь со следующим письмом: «Не изыщется ли Вами возможность оказать братскую во Христе помощь и нашей убогой обители пожертвованием тех облачений, кои уже поношены у Вас, но кои могут быть починены и еще употреблены за богослужениями».

Архимандрит Иоанн активно занялся восстановлением монастыря. Он имел знакомых и друзей, буквально, во всем мире, из многих стран поступали пожертвования, и на эти крохи отреставрированы и отремонтированы храмы, жилые постройки, сделана железобетонная лестница от Михайловского собора до центральной площади, починен неработающий водопровод, проведено электричество. Ризницу заполнили новые облачения, а библиотеку — книги.

С гражданских лиц, проживающих в монастыре стали брать арендную плату, а позднее монастырь был от них освобожден. Вся братия, во главе с настоятелем не щадя живота трудилась на восстановлении, вставали в 5 утра, ложились к полуночи. Спал о. Иоанн на деревянном топчанчике, на который клал лишь тоненький матрасик. Был аскетом и молитвенником.

В те времена по всей Эстонии в храмы внедрялись лютеранские элементы богослужения: сидение на скамьях, исполнение богослужебных кантов под орган, совершение богослужений по новому календарному стилю.

Архимандрит Иоанн не только сумел противостоять западным тенденциям, но и наладил весь годовой круг по монастырскому уставу Юлианского календаря. Сам составлял расписание ранних, поздних литургий, всенощного бдения, проповедей. Любил проповедывать сам; при этом смело обличал новую власть в России, говорил о гонениях, репрессиях верующих, о пробковых камерах, уничтожении нравственности, призывал помогать голодающим. На его проповедях многие плакали, он умел «задеть за живое». Настоятель любил молиться и чаще всего сам возглавлял богослужения, любил хорошее церковное пение, имел прекрасный баритон и замечательный слух.

Преосвященнейший Иоанн назначил духовником обители старца Симеона (Желнина), человека наделенного от Бога многими благодатными дарами — святого. Духовная жизнь в монастыре сразу возросла.

Ольга Пало вспоминает: «Мне было 7 лет, когда я первый раз увидела Владыку Иоанна на богослужении. Я росла в православной эстонской семье, и для нас, эстонцев, в городе служили на эстонском языке, но я уже ходила теперь только на службы епископа Иоанна. Я шла в любую погоду: в проливной дождь и сильный мороз. Приходила, мокрая до нитки и вставала самая первая у солеи. Я понимала по-русски всего несколько слов, меньше 10, а по-церковнославянски ни одного, но я приходила со звоном, бросив дома любое занятие, и уходила последней. Я кланялась и крестилась тогда, когда это делал Владыка, и во время его долгой проповеди просто смотрела на него, не понимая ничего, но чувствуя особенную благодать.

Мама смеялась: «Наша Оля совсем русская стала, в нашу церковь совсем не ходит, а в русскую бегом бежит, «все к епископу». — Мама, как ты не понимаешь? Он же святой! Ты пойди на его службу и поймешь, что он святой!»

После богослужения полунощницы или литургии и скромного завтрака шел с братией на послушание. Его худощавую фигуру среднего роста в простеньком пордяснике, с золотистыми кудрями, рассыпанными по плечам, видели на посадке деревьев, на огородах, на ремонте. Выросший в сельской местности, архимандрит Иоанн сумел восстановить правильное землепользование, обеспечив питание братии собственными овощами.

Человек всесторонне развитый, эрудит, интеллигент, он знал толк в иконописи, сам писал иконы.

Церковная деятельность при настоятельстве о. Иоанна заметно активизировалась: стали совершаться крестные ходы однодневные и многодневные по всему печорскому району с заходами в Латвию. Их всегда возглавлял сам настоятель: в любую погоду пешком в сапогах, подоткнув подрясник, по грязи шел он за чтимыми иконами по многу километров.

В монастырь приезжали паломники из Швеции, Германии, Америки, Франции. 25 апреля 1926 г. в соборе блг. кн. Александра Невского в Таллинне архимандрит Иоанн (Булин) был хиротонисан во епископа Печерского.

Из-за огромного авторитета и любви Владыки к людям его выбрали депутатом в Эстонский Парламент от русского меньшинства, которое в Печорском крае было большинством. За его кандидатуру проголосовали 32 тыс. русских и 15 тыс. сету.

Не боясь ничего отстаивал Владыка Иоанн интересы русских, ему удалось отстоять от закрытия собор Александра Невского в Таллинне. Владыка был почетным членом 6 общественных организаций и обществ.

К этому времени обострились отношения Владыки Иоанна с Эстонским Синодом по имущественному вопросу. Опираясь на принятый закон Эстонской Республики об упразднении сословных имуществ, принятый 12 ноября 1925 г. Синод ЭАПЦ потребовал в феврале 1928 г., чтобы настоятель монастыря зарегистрировал имущество на имя Синода, находящегося в юрисдикции Константинополя. Епископ Иоанн и вся братия монастыря, а также все православные жители Печорского края восприняли это как посягательство на монастырскую собственность. Синод Эстонской Церкви летом 1930 г. образовал инвентарную комиссию под предводительством комиссара Петра Пятса, который стал фактическим экономом монастыря, и в официальных документах стал именовать обитель «бывшим монастырем». Начались репрессии по отношению к братии монастыря.

В административном порядке был выдворен из монастыря и выслан из Печор архидиакон Вениамин — секретарь Вл. Иоанна, его друг, бывший офицер царской армии, который особенно решительно противился самоуправству П. Пятса. Из-за границы поступали сочувственные телеграммы в адрес епископа Иоанна.

Видя авторитет Владыки и поддержку его во всем православном мире, члены Синода для проведения своей политики конфискации имущества и прочих мероприятий и тенденций решают удалить епископа Иоанна из Печор.

В июне 1932 г. в Таллинне состоялся Собор Православной Церкви, на котором чрезвычайно ярко выявились шовинистические стремления эстонского большинства: вопреки всем канонам и протесту самого епископа Иоанна, его удалили из монастыря на Нарвскую кафедру.

Владыка подал в Синод протест, жители Печор направили митрополиту Александру меморандум за подписью почти 10 тыс. человек, но 30 декабря 1932 г. гонимый Владыка Иоанн был объявлен не состоящим на службе в Эстонской Православной Церкви, а митрополит Александр самостоятельно исключил его из числа монахов Псково-Печерского монастыря, не смотря на то, что Владыка просил оставить его «хотя бы простым монахом».

4 ноября 1932 г. в монастырь явился судебный пристав, и Владыка Иоанн был публично выдворен из монастыря.

Собралась толпа почитателей, многие плакали. Владыка шел из дома настоятеля по Успенской площади спокойно, но что пришлось пережить ему? Один Бог знает, какого величия духа стоило это спокойствие во время расправы над ним!

Он спустился по ступенькам, перед ним оказалась большая лужа, какой-то пожилой мужчина снял с себя дорогую шубу и постелил Владыке под ноги. Тот обошел шубу и так же спокойно пошел к выходу.

Изгнанный епископ Иоанн поселился в своей квартире на ул. Смоленской (ныне Эд. Верховича). Его келейницей стала мать. Постоянно приходили чада и почитатели, друзья. Через год по приглашению Патриарха Сербского Варнавы он уехал в Сербию. Заграницей он посетил св. места Палестины, Стамбула, Сирии, Ливана, совершал богослужения в Афонских монастырях, учился в Сербии в Раковицкой иконописной школе. В 1937 г. Владыка Иоанн похоронил своего друга Патриарха Варнаву и друга — секретаря архидиакона Вениамина и захотел вернуться на Родину. Николай Александрович Булин принял монашеский чин и священный сан в то время, когда за это преследовали и убивали, и домой он вернулся тогда, когда репрессии достигли апогея. Владыка Иоанн знал, что его ждут мучения и насильственная смерть.

Будучи благочинным Пюхтицкого монастыря (1926-1932 гг.), он рассказывал некоторым насельницам, что во время его рукоположения в алтаре ему явились три Вселенских Святителя и сказали: «А тебе надлежит быть мучеником». Будущий мученик возвращался домой, чтобы исполнить уготованное Господом.

Летом 1938 г. епископ Иоанн возвращается в Печоры. Он спокоен и молитвенен, пишет иконы, его посещают друзья и чада, приходит помолиться на богослужениях и принять Св. Дары, самому совершать богослужения ему по-прежнему не разрешают. Активно выступает за присоединение Эстонской Церкви к Московской Патриархии.

Задолго до выхода Владыки из дома собиралось огромное количество народа, так что весь путь его от дома брата, где он поселился после возвращения, до храма монастыря лежал через толпу народа. Владыку очень любили.

18 октября 1940 г. епископа Иоанна забрали в ЧК. Одну ночь он ночевал в Печорах, рано утром его увезли в Таллинн. Там в тюрьме НКВД он провел 2 недели, а потом перевели в закрытую тюрьму НКВД в Ленинграде.

Начались ежедневные допросы. Иподиакон Владыки Иоанна Н.П. Златинский рассказывал: «Цель всех допросов сводилась к тому, чтобы сломать психику и заставить подписать то, что было надо НКВД. Вызывали всегда ночью. Допрос начинался с того, что следователь и его помощники, всего 5-6 человек, заставляли арестованного, встав на четвереньки, бегать по помещению бегом, ускоряя скорость пинками, когда заключенный был уже в полном изнеможении, его сажали и, все присутствующие с силой тыкали в особенно болевые точки на теле, предлагали подписать заранее заготовленный протокол. Спать не давали. Через 4 месяца я не выдержал и подписал протокол, в котором «признавался», что являюсь разведчиком всех иностранных разведслужб мира. Абсурд, но это так. Я получил за свою «разведдеятельность» 13 лет лагерей, но мне было все равно, т.к. пытки были нестерпимы. Всяческими способами заставляли «признать свою вину», которая была заранее заготовлена. Так же, как и срок». По судебным нормам тех лет главным доказательством вины заключенного по любой статье было личное признание вины, которое достигалось любыми способами, поэтому допросы «с пристрастием» были обязательны.

Владыку Иоанна допрашивали с большим пристрастием: 23-26 ноября допрос шел конвейером с промежутками 2 раза в 4 часа. Приходится только догадываться, что пришлось вытерпеть Владыке, если в мед. справке подшитой в дело, говорится, что у епископа невростения и анемия — это после 2-х месяцев ареста, у человека, который восстановил монастырь из развалин и вынес столько моральных переживаний! Измученного епископа заставили переписывать заранее отпечатанные на машинке протоколы, текст и лексика которых не выдерживают никакой церковной и культурной критики.

Суд, проведенный без адвоката и прокурора, 8 апреля 1941 приговорил епископа Печерского Иоанна (Булина) к высшей мере наказания — расстрелу за контрреволюционную деятельность и связи с тайной эстонской полицией (и это русский патриот!). Собственно говоря, исход этого дела был предрешен еще во время ареста, надо было просто уничтожить личность такого яркого человека, как епископ Иоанн, потому в завершении следственного дела уже совсем больного Владыку, допрашиваемого еще несколько суток подряд, заставляют обратиться с кассационной жалобой в Верховный суд. «Строители новой жизни» устами пламенного проповедника и русского патриота поют себе славу и стараются показать бесполезность, ненужность Церкви, епископ которой ниже каменщика — «создателя светлого будущего».

Приговор приведен в исполнение 30 июля 1941 г. Владыка Иоанн исполнил повеление Святителей.

Татьяна Петровна ЗОТОВА г. Печоры (Александро-Невские чтения. 2000. №17)